Десантник. Дорога в Москву  - Олег Таругин

Вполуха прислушивающийся к разговору Степанов не выдержал, приходя на помощь:

– Саш, ты грампластинки видал? На них тоже звук записывается. Вот и радиостанция товарища сержанта может запись делать. И в нужное время воспроизводить. Понял?

– Угу, – нахмурившись, радист переваривал новую информацию. – Как на магнитную проволоку или ленту, что ли? Нам инструктор на курсах рассказывал. Мол, сделали фашисты такой прибор, магнитофон называется.

– Примерно так, – согласился десантник. Молодец, предок, быстро соображает! И про магнитную ленту в курсе. С другой стороны, чему тут удивляться? Принцип записи звука на магнитную проволоку известен еще с конца прошлого века, а первый катушечный магнитофон создан еще задолго до войны. В Германии, кстати. Хотя впервые принцип записи информации на движущуюся ленту разработал как раз русский инженер, жаль фамилии не вспомнить.

– Все это очень интересно, товарищи, – подал голос Трофимов. – Вот только я пока так и не понял, какой у нас план действий-то? Нужно что-то насчет самолета решать, время поджимает.

О чем-то негромко переговаривающийся с особистом Локтев обернулся:

– Да нечего тут решать, младшой. Вызываем эвакуацию и ждем, не дергаясь. Примерно за полчаса до подлета зачищаем местность, проверяем полосу, грузимся и валим отсюда.

– Так там же фашистов немеряно?! – ахнул младший лейтенант. – Все поляжем!

– Справимся, уж поверь, – равнодушно пожал бронированными наплечниками космодесантник. – Нам не впервой. Сейчас диспозицию прикинем. Вы фрица отвлечете, сымитировав огневую атаку на их позиции, свяжете боем, а мы потихоньку обнулим. Минут за двадцать управимся, вон Леха не даст соврать. Меня больше сама площадка волнует, обидно будет, если самолет сесть не сможет.

– За взлетку у нас товарищ летун будет отвечать, все равно у нас других пилотов не имеется. Ближе к делу сползаем с ним, поглядит профессиональным взглядом, что да как. Правильно говорю, Вась? – Степанов заговорщицки подмигнул товарищу.

– Не, ну а чего… – стушевался Борисов, в глубине души одновременно и польщенный осознанием собственной незаменимости, и злясь на Леху за столь неожиданное предложение. Мог бы и предупредить, зараза такая! А еще друг называется! – Коль нужно, тогда, конечно, поглядим. Хотя лучше, понятно, еще и пощупать, мало ли, какая там почва.

– Вот и договорились, – кивнул Локтев. – «Пятый», бери коллегу, и готовьте передачу. Через полчаса начинаем. Остальным – прошу внимания, – ничуть не стесняясь новых боевых товарищей, космодесантник раскрыл трехмерную виртуальную схему местности. Отчего не успевший вовремя вмешаться Батищев едва дар речи от неожиданности не потерял. И Леха его очень даже хорошо понимал: столько копий наломать насчет «лишнего не говорить» и «вопросов не задавать» – и нате вам, приехали! Интерактивная карта во всей своей будущанско-иновременной красе и прочей технологичности. Да еще и ежеминутно обновляющаяся за счет передаваемой отправленными вперед разведчиками информации.

Старлей же, даже не подозревая о внесенной в душу контрразведчика сумятице, продолжил:

– План операции следующий….

– Ну что, Вась? – Десантник нетерпеливо пихнул товарища, уже несколько минут не отрывающегося от электронного бинокля. – Как тебе взлетка? Сядет сюда нормальный аэроплан, или только мелочь какая-нибудь вроде того кукурузника, по которому я на немецком аэродроме лазал?

– И никакой он не «кукурузник», а многоцелевой биплан конструкции товарища Поликарпова, – не оборачиваясь, со знанием дела сообщил летун. Подумав при этом, что так и не выяснил, отчего Алексей снова обзывает боевой самолет этим странным прозвищем. – И разведчик, и легкий ночной бомбардировщик, и раненых может транспортировать.

– С этим не спорю, профессионалу виднее. А что по существу вопроса?

– Думаю, да, приземлится. Полосы, как навскидку, даже для «Восемьдесят четвертого» должно хватить. А заходить однозначно вон с той стороны будут, где деревья пониже. Видишь, в дальнем конце луговина на повышение идет? Значит, проще будет скорость погасить. Хотя, конечно, многое еще от почвы зависит. Жаль, ближе никак не подберешься. Поведет машину в сторону, за дерево плоскостью зацепит – и амба. Поминай, как звали. Хреново. Не хотел бы я за штурвалом сидеть, тут ого, каким асом нужно быть. Ох, не нравится мне все это, Леш…

– Ну, почему ж сразу не подберешься? – с убийственной серьезностью ответил Степанов. – Есть один верный способ.

– Какой? – От неожиданности пилот настолько опешил, что даже оторвался, наконец, от бинокля. Чем десантник не преминул воспользоваться, отобрав прибор обратно. В конце концов, нужно и самому окрестности осмотреть. Оборзеть, так сказать, орлиным взором. Ну, в смысле, обозреть…

– Да простой, Вась. Идешь, ни от кого не скрываясь, можно даже песенку какую насвистывать для пущего психологического эффекта. Как те беляки с барабанами в кинофильме про Чапаева. Лениво так топаешь, эдаким прогулочным шагом. Фрицы при этом настолько офигевают, что стрелять однозначно не станут. Даже и захватывать не рискнут, поскольку тупо не понимают, что происходит. Добираешься до нужного места и спокойно изучаешь грунт – ну, или чего ты там делать собирался? Хоть всю полосу вдоль и поперек исходи – ни один фашист, сто пудов, даже не рыпнется. Поскольку фактор неожиданности. Когнитивный диссонанс, научно говоря.

– А назад-то как возвращаться?

– А вот насчет назад, Вась, я пока не придумал. Скорее всего, никак.

Несколько секунд Борисов молча хмурил лоб, затем медленно повернулся к товарищу:

– Ну ты и гад, Степанов! Я ж поверил! А ты снова со своими шуточками дурацкими!

– Нам шутка строить и жить помогает… – жутко фальшивя, пропел Леха. – Как там дальше, не помнишь?

– Она, как друг, и зовет, и… – автоматически продолжил сбитый с толку Василий. – Тьфу ты, зараза! И вообще, там про песню речь шла! А шутки твои уже вконец достали!

– Все, сбросил пар? – Степанов примирительно хлопнул товарища по плечу. – Успокоился?

– Даже и не напрягался… – буркнул Борисов, отворачиваясь.

– Да напрягался, Вась, я ж вижу. А без шутки, как я тебе уже в который раз талдычу, на войне никак. Мозгами поплывешь. Или свихнешься, или погибнуть захочешь, поскольку так проще. Так что, мир? До следующего раза?

Летчик фыркнул:

– Вот странный ты все-таки человек, Степанов! Вроде и хочется тебе морду набить, а обижаться всерьез отчего-то никак не выходит. И девушки тебя любят.

– Ты, Вась, насчет девушек, да еще во множественном лице, смотри при Ирке не сболтни. Поскольку не поймет. Все лицо расцарапает. Причем обоим.

– Да уж понятное дело. Ладно, Леш, ты мне вот лучше другое поясни: как без сошек стрелять-то станешь? Попадешь?

– А нам с тобой, товарищ самый главный летун, сейчас ни в кого особо попадать не нужно. И патронов беречь тоже. Слышал, что Володька сказал? Связать боем, стрелять побольше, внимание отвлекать. Остальное они сами сделают. Все, не мешай, работаю я…